Адептус Механикус: Омнибус - Страница 314

314

Девятка Чаш, карта, обозначающая нерешительное руководство и неопределенность.

Предатель находился по правую руку от Глаза Ужаса. Выше располагался Туз Посохов, предсказывающий злоупотребление властью. Над Глазом Ужаса стоял магос — зловещее предостережение того, что тайное знание лучше оставить нетронутым. Далее Двойка Орудий, которая символизировала двойственность и мотивы неведомые даже для инициаторов. С левой стороны лежал Левиафан (прикосновение Древних), а ниже последняя — Семерка Орудий (беспорядок и угроза толпы).

— Прим Ксенок! — раздался по связи напуганный голос, но Ксенок был слишком сильно сосредоточен на своей работе, чтобы сразу это заметить.

— Меня нельзя прерывать! — закричал он, тряся руками.

— Рабочие уже в Замке, Прим Ксенок! Скитарии… — голос неожиданно оборвался и Ксенок непроизвольно повернулся к двери. Этот звук был из коридора?

Его рука снова опустилась на последнюю карту: беспорядок и угроза толпы? Несомненно.

Дверь камеры раскрылась, Нуль поле разрушилось, и три темные фигуры ворвались, сопровождаемые телепатическими криками ужаса, смертью и кровью.

— Нет! — все, что успел выкрикнуть Ксенок прежде чем металлическая рука рабочего подобно грубой дубине обрушилась на его череп, и астропат замертво упал на пол. А вокруг него дождем рассыпались его драгоценные карты.

+++

На рассвете представители Коллегии встретились, чтобы узнать весть о смерти Астропата Прим Ксенока и его целой команды астропатов. Но усиленный страхом гнев от потери их единственного средства межзвездной связи был притуплен радостным отчетом Архимагоса Гуула. Гуул заключил, что было бы разумно, если арестованных рабочих, которые так жестоко убили астропатов, передали ему для проведения дальнейших опытов по связи между жизненной силой и защитным полем.

Днем Девятеро церемониально наделили Бастиана Гуула Пурпурными полномочиями и передали расходный материал в виде более трех тысяч рабочих.

К закату, у огромного базальтового порога Общественной Галереи начала расти новая структура, недра которой дрожали неприятным свечением. Новое дитя Табулум Аэтерикум росло подобно спаренным деревьям, закручиваясь причудливыми органогенными кривыми в громадные амфиболитовые (Амфиболит — кристаллическая горная порода темно-зеленого цвета — прим. пер.) колонны. С наступлением ночи, структуры достигли своего зенита, образуя вместе архитрав и переплетая свои зловещие ветки. Со звуком треска статики при включении, Аннигилятор ожил: мерцающее, зеленое окно, ведущее к забвению.

+++

Гулл бросил взгляд на Мориц. Только столетний опыт позволял ему различать выражения ее лица за мешаниной шрамов, что преобладали на ее лице. Глаза Скитарии радостно сверкали, когда она наблюдала за тем как Аннигилятор поглощает каждую группу рабочих. Новое устройство было практически божественно эффективным. По-прежнему насаживать рабочих на измерительные наконечники было бы нелепо — остатки нескольких ранних опытов все еще свисали со своих мест, как ужасный мемориал их пожертвованию Богу Машине. Хотя Аннигилятор непосредственно и питал жизненной силой генератор поля, пока что он лишь превращал жертв в атомную пыль.

— Мориц, ты в порядке? — спросил он обычно доброжелательного солдата.

— Вы не чувствуете это, архимагос? — спросила она. — Разве вы не осязаете осветленность нашего пути? Посмотрите, — она жестом указала на группу рабочих гонимых скитариями сквозь врата словно стадо. — Даже они ощущают зов устройства!

Гуул в смятении закивал. Это была правда. Они проложили пласкритовый тоннель, дабы скрыть от ожидающих жертв жуткое воздействие Аннигилятора, но рабочие, что поначалу подходили осторожно и боязливо, теперь с безумным энтузиазмом ринулись вперед. Скитарии едва даже удерживали их в нужном направлении — некоторые все же применяли свои шоковые дубинки; просто чтобы выглядеть занятыми или, давая волю инстинктам, он не мог сказать. Но он не видел ничего зловещего в этом изменении. Они смотрели как уже десятки их товарищей присоединились к избиению. Криков не было, скитарии были дисциплинированы и натренированы. Почему они должны страшиться чего-то дурного?

Конечно же он ощущал эффект, излучаемый устройством — по мере того как энергия возрастала и распространялась, чувство глубокого спокойствия и безопасности наполняли его. Но пожертвование было отнюдь не радостным — оно было просто необходимо: единственный выход спасти их родной мир. Машина несет безопасность, будущее в истинном выражении благосклонности Бога Машины. Непривычно было наблюдать за тем, как из людей вытягивают жизненные силы, но это был именно тот путь, разве нет? Слабая плоть умирает. Машина продолжает жить.

Но воздействия этого эффекта на Мориц обеспокоивало.

— Архимагос? — Преторианец-Капитан Храмовой Стражи прервал его мысли формальным приветствием. — Количество доступных рабочих подходит к концу.

Гуул нахмурился.

— Мы едва имеем тридцать процентов и безнадежно далеки от той мощности, которая по моим расчетам необходима. Я запрошу у Девятерых еще.

— Нет! — неожиданно выпалила Мориц.

Гуул в удивлении обернулся к Мориц, но она заслонила его и указала своей аугметической правой рукой на офицера скитария.

— У нас нет времени ждать пока эти пережитки примут решение, когда мы знаем, в чем нуждается наш мир! Отправляйтесь, капитан, и доставьте любых рабочих, каких ваш полк сможет найти.

314