Адептус Механикус: Омнибус - Страница 234

234

Геархарт взмахом вывел из буфера в поле зрения свою копию еретических данных. Он изучал ее, озадаченно и любопытствующе. Данные были похожи на подлинник, однако Геархарт оставлял подобные определения ученым экспертам.

Если данные окажутся правдой, то все, во что он верил, будет повергнуто, и культуры Человечества и Механикус будут повергнуты вместе с ним.

>

— Только что пришел приказ возобновить движение, мой принцепс! — выкрикнул сенсори.

Руфус Джослин, принцепс «Орестес Магнификат», шевельнулся внутри амниотической раки и поднял голову.

<От кого приказ?> — прокантировал он.

— От лорда Геархарта, мой принцепс.

Джослин впустил манифольд, гаптически отодвинув копию опубликованных данных, которую изучал до этого.

<Подтвердите получение приказа. Полный вперед!>

<Есть полный вперед!>

Джослин являлся первым принцепсом Легио Темпестус и с момента кончины неделю назад своего принцепса максимус Сорлана Вейкота был назначен временно исполняющим обязанности командующего всем оставшимся составом титанов Кузницы Ореста. Исключительный махинный офицер, Джослин был преуспевающей личностью, на восемьдесят процентов бионической и непоколебимо твердой в своей вере.

Данные, которые распространила Кузница минувшей ночью, были ободряющими, наставляющими, освобождающими. Наконец-то истина. Больше никаких раскольнических вопросов, никаких дебатов, никаких споров. Проверенная, неопровержимая истина. Галактика вскоре изменится к лучшему. Настала пора Марсу подняться к своему господству.

Джослин понимал, что процесс этот будет болезненным и трудным, но Механикус достаточно прожил под властью Терры и ее наглого Императора. Машинные духи наконец-то возликуют. Ложь будет повергнута.

<Модерати Гленик?>

— Здесь, мой принцепс!

<Будь добр, подготовь расчет поражения махин Инвикты, пока мы идем>.

Гленик замялся:

— Махин Инвикты, мой принцепс?

<Ты слышал меня, модерати>.

— Но зачем, мой принцепс?

<Истина была открыта, модерати. Механикус стоит на пороге новой эры, и Легио Инвикта, как ни больно мне это говорить, может не принять эту новую эру без боя. Так давайте позаботимся — тихо — о том, чтобы быть готовыми дать им этот бой>.

>

— Зачем ты это сделала, Калиен? — спросил Файст.

Та пожала плечами:

— Книга должна была стать известна всем.

— Ты хоть представляешь себе, что натворила, адепт? — спросил Иган.

— Да, и мне все равно, — ответила Калиен. Она сидела в кресле в помещении для частных бесед, напряженно сложив руки на груди и ни на кого не глядя.

<О, я думаю, что все-таки смогу сделать так, что тебе будет не все равно, адепт>, — проговорил через аугмиттеры Соломан Имануал, входя в комнату.

Адепт Калиен побледнела при виде адепта сеньорус. Она соскользнула с сиденья и опустилась на колени.

<Встань, девочка>.

— Нет!

— Твое неповиновение когда-нибудь кончится, ты, глупый, мелкий шунтированный металлолом? — зарычал Иган. — Встань, когда тебе говорит адепт сеньорус!

<Оставь ее, Иган>, — приказал Имануал и выставил манипулятор, призывая к тишине.

С почтительной поддержкой Файста адепт сеньорус согнулся рядом с объятой страхом девушкой.

— Калиен? — прошептал он, переходя на плотский голос. — Калиен, ты совершила ужасную вещь. Я, пожалуй, понимаю, зачем ты это сделала, но — последствия… Только Трон знает, как далеко это зайдет.

Калиен ничего не ответила.

Файст осторожно поднял немощного адепта сеньорус на ноги.

— Позвольте мне поговорить с ней, господин, — предложил он.

Имануал кивнул и опустился в кресло, освобожденное Калиен. Файст уселся на пол рядом со сжавшейся фигуркой всхлипывающей Калиен.

— Хватит, — велел он. — Я думал, ты сильная. Ты изводила меня в Аналитике, как последняя сволочь. Файст это, Файст то. Я считал, что в тебе есть стержень.

Калиен рывком подняла к нему лицо — глаза у нее были мокрые, из носа текло.

— Есть! И потверже твоего, Файст! Ты трус, раз не сделал этого сам. Ты не понимаешь, что ты нашел?

— Размышление: да. И поэтому я обратился с вопросом прямо к нашему владыке адепту сеньорус.

— И зачем тебе понадобилось вообще что-то спрашивать? — презрительно усмехнулась она.

— Со столь деликатными данными…

— Мы — Механикус! — оборвала она. — Данные либо есть, либо их нет! Истина или мусорный код! Знание — это двоичное состояние! Нет никаких промежуточных значений, над которыми мы должны совещаться и спорить. Если мы нашли истину, она должна быть рассказана!

— Чью истину, Калиен? — спросил Файст. — Какую истину? Кто это решает?

— Мы решаем! — прошипела она.

— Ты увидела данные, которые обнаружила Лунос. И украла их с моего рабочего стола.

— Какое это все имеет значение? То, что я шпионила за тобой и влезла в твои секреты? Это преступление бледнеет перед твоим преступлением. Ты скрыл то, что, безусловно, должно было стать известно всем!

— И ты распространила их?

— Да что с тобой такое? Это — истина. Подтвержденная истина! Мы жили в тени Императора слишком долго!

— Мы находимся в самом разгаре войны, Калиен, — мягко сказал Файст. — Ты не подумала, что сейчас не самое лучшее время, чтобы раскрывать разжигающие вражду заявления?

— Нет, я…

— Тогда ты просто наивна. Истина эти данные, как ты заявляешь, или нет — их раскрытие снова открыло раны раскола внутри Кузницы — и между Механикус и имперцами. Ты ослабила и разъединила нас перед лицом Архиврага. Мы можем проиграть. Мы можем не выжить.

234